— Это что такое? — голос свекрови прозвучал громко на кухне. В её руках была разбитая фарфоровая чашка из сервиза, подаренного покойным мужем.
Светлана замерла. Конечно, она не разбивала. Вероятно, это сделала внучка Дашенька, игравшая здесь утром. Но сказать правду — подставить ребёнка под гнев бабушки.
— Не знаю, Галина Сергеевна, — ответила она тихо. — Возможно, нечаянно задела во время уборки.
Свекровь сжала губы, в глазах мелькнуло торжество.
— Как всегда! Двадцать лет живёте в моём доме — ни капли уважения. Ты же знаешь, какая это для меня память!
— Я склею, — предложила Светлана. — Шва почти не будет видно.
— Не смей трогать! Только испортишь.
В кухню вошёл Дмитрий, её муж. Он устало потирал виски — опять мигрень после ночной смены. Работал начальником охраны в торговом центре, постоянный шум выматывал.
— В чём дело? — спросил он, оглядывая мать и жену.
— Вот твоя супруга мой сервиз разбила, — свекровь аккуратно завернула чашку в салфетку. — Папин подарок.
Светлана ждала, что муж заступится. Но он лишь вздохнул:
— Света, ну сколько можно? Мама ведь просила быть осторожнее.
— Но я даже не… — начала она, но замолчала. Спорить было бесполезно.
Дмитрий взял из холодильника бутылку ряженки и ушёл. Светлана осталась наедине со свекровью, которая театрально смахнула слезу.
— За что мне это? Всю жизнь для семьи старалась, сына вырастила. А теперь…
Светлана молча вытерла руки. Захотелось плакать, но слёзы лишь обрадовали бы свекровь. Двадцать лет в этом доме научили сдерживать эмоции. Здесь её горе никого не трогало.
— Пойду бельё развешу, — сказала она и вышла во двор.
Вечером, когда дочь Катя вернулась из института, Светлана сидела на веранде и перебирала гречку. Дочь швырнула рюкзак на лавку и присела рядом.
— Мам, чего такая грустная?
— Устала, — Светлана попыталась улыбнуться.
Катя в свои девятнадцать прекрасно понимала семейные тонкости.
— Опять бабушка? — спросила прямо.
Молчание было ответом.
— Мам, сколько можно терпеть? Ты же знаешь, это Дашка чашку разбила. Я сама видела!
— Тише, — Светлана оглянулась. — Не надо лишних ссор. Девочке зачем слушать нотации?
— А тебе — можно? — Катя сердито откинула волосы. — Порой кажется, ты здесь как прислуга. Чужая.
Сердце сжалось. Дочь озвучила то, о чём она думала годами.
— Не говори глупостей, — строго сказала Светлана. — Мы семья. Бабушка пожилая, ей нужна забота.
— А тебе? — Катя встала. — Пойду переоденусь.
Оставшись одна, Светлана отложила гречку, разглядывая свои руки — грубые, потрескавшиеся от работы. Когда-то она была медсестрой, мечтала о карьере. Но встретила Дмитрия, родила Катю… А после декрета свекровь настояла: «Зачем тебе работа? Дома дел хватает». Муж согласился.
За ужином царило молчание. Лишь Дашенька, внучка свекрови от младшего сына Сергея, без умолку болтала.
— А мне мама новую кофточку купила! С блёстками! Я в ней как принцесса!
— Конечно, золотце, — умилялась бабушка. — Ты у нас самая красивая.
— А почему тётя Света всегда в одном ходит? — вдруг спросила девочка.
В горле встал ком.
— Дашенька, невежливо так говорить, — одернула свекровь, но в голосе звучало удовлетворение.
— У тёти Светы другие заботы, — добавила она.
— Мам, давай завтра купим тебе новое платье, — внезапно предложила Катя. — Я стипендию получила.
— Не надо тратиться, — покачала головой Светлана.
— Лучше бы на учебники, — буркнул Дмитрий.
Катя вспыхнула:
— Почему у всех есть новое, а маме вечно ничего?
— Оленька, не начинай, — попросила Светлана.
— Нет, я хочу знать! Почему бабушке — новый телевизор, папе — телефон, Дашке — куча игрушек, а маме — ничего?
Дмитрий покраснел:
— Ты как с отцом разговариваешь?
— А ты как с мамой обращаешься? Она здесь как прислуга!
— Хватит! — Светлана встала, голос дрожал. — Катя, иди в комнату.
После ухода дочери свекровь покачала головой:
— Совсем распустили. Никакого уважения.
Светлана молча убирала со стола. Двадцать лет в этом доме — и что? Всравно чужая.
Ночью, лежа рядом с храпящим мужем, она вспоминала молодость. Как влюбилась в статного Дмитрия, как он ухаживал. Свадьбу играли в доме свекрови. Пока был жив свёкор, всё было хорошо. Он защищал её: «Светочка у нас — умница». Но после его смерти свекровь словно сорвалась с цепи.
А утром соседка, Людмила Ивановна, предложила работу в новой поликлинике.
— Твой диплом ещё действителен, — убеждала она. — Ты же не хочешь всю жизнь прожить чужой?
Вечером Светлана сказала мужу о решении.
— Я иду на собеседование.
— Мама будет против, — предупредил он.
— Пусть. Я больше не могу.
Утром, надев единственное приличное платье, она столкнулась со свекровью в прихожей.
— Куда это?
— На собеседование. В поликлинику.
— Что?! А кто домом заниматься будет?
— Я — после работы. Как все.
Свекровь схватилась за сердце:
— Диме уже сказала?
— Да. Всё будет хорошо.
Выйдя на улицу, Светлана впервые за годы почувствовала лёгкость. Что будет дальше — неизвестно. Но теперь она шла своей дорогой.
А вечером, вернувшись с приказом о приёме на работу, она увидела накрытый стол и потухший взгляд мужа. И ещё — Катю, которая обняла её и прошептала:
— Ты больше не чужая. Ты — своя.