Приехали мы к маме.
Заходим в подъезд, а там сидит мальчонка пяти лет и плачет горькими слезами.
– Ты чего, – спрашиваю, – ревёшь?
А он отвечает:
– Я к бабушке приехал. Пошёл во двор гулять, вернулся, а она дверь не открывает.
Я говорю:
– Ну и чего сопли пузырями надуваешь? Бабушка, наверное, в магазин вышла, сейчас вернётся.
А он ревёт, аж трясётся.
Маленький такой, до того жалко – не передать.
– Тебя как зовут?
– Ро-о-ома…
– Ты из какой квартиры?
– Из восемна-а-адцатой…
А в восемнадцатой квартире новые жильцы, я их ещё не знаю.
Позвонила туда – тишина.
Ну не оставлять же рыдающего ребёнка на лестнице?
– Пошли, – говорю, – Рома, в гости. А бабушке записку в дверях оставим.
Пришли домой.
Пока муж его развлекал, я записку написала: “Рома находится в кв. 28”.
Спустилась, сунула в дверную щель.
Возвращаюсь, Рома уже с моим великовозрастным мальчиком машинки по полу катает, всё хорошо.
Умыла его, спрашиваю:
– Борщ будешь?
– Буду.
Навернул тарелку борща, только ложка мелькала.
– На второе голубцы. Будешь?
– Буду.
Аппетит завидный, не придерёшься.
Два голубца смёл в один присест.
– Тебе компот или сок?
– Мне чай.
У меня слегка вытянулось лицо, потому что когда мне было 5 лет и в доме имелся компот или сок, меня бы фиг кто заставил пить чай.
Ну ладно.
Сидим, пьём чай с вафельным тортиком, Рома с моим мужем беседы беседует.
Обсудили все сугубо мужские вопросы: какие бывают марки машин, какую они скорость развивают и прочее важное.
Пришла моя мама.
Объясняю ей появление гостя.
Мама говорит:
– Странно. В 18-ой квартире живёт девушка твоего примерно возраста.
Я ничего странного в этом не увидела.
Сорокалетняя девушка вполне может быть бабушкой пятилетнего внука, кто ж ей запретит.
Мама сочла мой аргумент вполне убедительным и тоже бросилась развлекать гостя.
Вытащила коробку с игрушками и тут пошло у них веселье.
Примерно через час раздаётся звонок в дверь.
Открываю – на пороге девушка моего примерно возраста (хорошо за пятьдесят, если не лукавить – спасибо, добрая мама).
– Здравствуйте, – говорит. – Я вот с работы приехала, а у меня в дверях записка. Вы, наверное, квартирой ошиблись?
Меня насторожило уже то, что она приехала с работы.
А то, что имя Рома ни о чём ей не говорит, вовсе выбило из колеи.
– У вас внук не терялся разве? – спрашиваю.
– У меня внуков пока нет, – отвечает.
Так. Пазл не складывается.
Возвращаюсь в комнату.
Там все заняты делом: мама грузит кубики в самосвал, муж привязывает к этому самосвалу верёвку, начальник транспортного цеха Рома раздаёт всем указания.
– Рома, – говорю я, – ты из какой квартиры-то?
– Из восемнадцатой, – не отрываясь от процесса погрузки и транспортировки отвечает Рома.
– А эту тётю ты знаешь?
Рома оборачивается, мельком смотрит на хозяйку 18-ой квартиры, равнодушно бросает “Нет” и возвращается к делам.
– И она тебя не знает, – говорю я. – Хотя живёт в восемнадцатой квартире.
Грузчик и водитель самосвала замирают на месте и с удивлением взирают на Рому.
– Не живёт, – успокаивает нас Рома и пытается продолжить игру.
Все молча переводят взгляд с Ромы на девушку моего примерно возраста.
– Я живу в восемнадцатой, – испуганно бормочет она. – Но это не мой мальчик, честное слово, не мой.
Я могу понять, почему она так испугана: у моей мамы такое лицо, словно она вот-вот запустит в неё кубиком и переедет самосвалом.
– Стоп игра, – говорю я и сажусь на пол рядом с Ромой. – Давай-ка сначала. Ты к бабушке откуда приехал?
– Из Питера.
– А свой адрес в Питере ты знаешь?
Называет адрес: улицу, дом, квартиру.
– А бабушкин адрес знаешь?
Называет адрес бабушки и пазл складывается.
Маленький бес носился с друзьями в своём дворе и в процессе игры они незаметно переместились во двор соседний.
Потом друзья разбежались по домам, ну и наш герой пошёл домой, чего ему одному на улице делать.
Дома типовые, как две капли воды друг на друга похожие.
Вместо бабушкиного дома он пришёл в наш.
В дверь побарабанил – ему не открыли.
Он испугался и заплакал.
Всего и делов.
Сунули Роме машинку на добрую долгую память, схватили в охапку и понесли к бабушке.
Которая там наверняка уже вся седая, если вообще жива.
Прибегаем в соседний двор.
Слышим вдалеке голос, зовущий нежно:
– Рома! Ромааа! Ромааан!
Бежим на этот голос.
Видим до смерти перепуганную женщину моего примерно возраста (после празднования 60-летнего юбилея не все ещё букеты повяли).
– Ваш?
– Наш!
И с рыданиями бросается на грудь сразу нам всем.
Успокоили, разъяснили ситуацию, посмеялись.
У бабушки смех был нервный, надо сказать.
А Роме хоп-хны, у него новая машинка, чего вы там все орёте, не даёте сосредоточиться человеку на игре.
Бабушка так рассыпалась в благодарностях, что мы поспешили ретироваться, пока она вовсе не рассыпалась.
Даём задний ход, слышим, она говорит:
– Рома, пошли скорее обедать, ты же голодный.
– Я уже поел, – отвечает Рома, елозя машинкой по асфальту.
– Он уже поел, – подтверждаю я, оборачиваясь. – Первое, второе и чай.
– Надо же! – удивляется бабушка. – Он так плохо кушает, прямо ложку супа в него не запихать.
Я изумлённо приподнимаю бровь, вспоминая, какие порции умял за обе щеки Рома, а он отвлекается, наконец, от машинки и кричит нам:
– Пока! Я завтра ещё приду!