– Исполни уже, наконец, свой супружеский долг! – сказала мне жена. И я, понурив голову, приступил к исполнению.
Подошёл к супружескому ложу – размером два на два – и, немного покряхтев, без домкрата и иных вспомогательных средств, исполнил.
А именно, поднял вышеупомянутую кровать, дабы жена могла засунуть под неё жерло пылесоса. И как только она его засунула, пронзительно вскрикнул:
– Ой! Что-то сверкнуло!
– В глазах?! – испугалась жена и, бросив пылесос, кинулась к телефону – заказывать мне КТ, МРТ и так далее.
– Да нет же! – натужно пояснил я. – Под кроватью серёжка!
– Какой ещё Серёжка?! – побледнела жена, машинально отступив от места преступления.
– Да не Серёжка, а серёжка! – прохрипел я и, подперев плечом край ложа, извлёк из-под него золотую серьгу.
– Вот, – продув от пыли, предъявил я жене находку. – Ты её чуть не засосала…
– За-со-са-ла? – внимательно всматриваясь в вещицу, проговорила жена.
– Ну да, – подтвердил я. – А что?
– А то, что это не моя серьга!
И тут уж побледнел я.
– Как не твоя?
– А так!
Вообще-то, мной давно подмечено, что хуже потери, может быть только находка. Но чтоб такая! Да ещё в таком месте!..
Словом, мысли мои заметались, рот пересох…
И вовсе не из-за того, что – боже упаси! А из-за того, что – сохрани и помилуй! Ибо легче объяснить непорочное зачатие, чем происхождение под брачным ложем женской серьги.
Поэтому первой фразой, подкинутой мне в мозг инстинктом самосохранения, была фраза: «Это не я!»
– Это не я! – выкрикнул мой сухой рот. – Это не я! – повторило моё оцепеневшее сознание.
– Что не ты?!
– В смысле – не моё!
– А чьё?!
– Ни чьё! Но не моё точно! – вздул я вены на глазах и шее.
– Может это девочек? – предположила жена.
– Конечно, девочек! – согласился я, кивнув всем туловищем.
– Да нет… – тут же отмахнулась она, – все их драгоценности я знаю… Разве что подружек.
– Конечно, подружек!! – рявкнул я, и кровать показалось мне пёрышком. Её приземление на ногу я даже не почувствовал.
– Хотя, чего это их подружкам делать в нашей спальне? – задумчиво молвила жена.
– Игрались, валялись, бесились! – словно знаток «Что? Где? Когда?», в миг накидал я версий.
– Кто валялся, игрался, бесился? – сощурилась жена.
– Подружки!
– Какие подружки?
– Деде.. дедевочек!
– А чего ты так разволновался? Что это за заикание?
– Я?!!.. Нет?!!.. С чего ты взяла?!!.. Чего это мне заикаться?!!.. – раскричался я, прыгая из октавы в октаву, пока не сорвался на фальцет.
– Да вот, не знаю, – сказала жена.
И, взяв телефон, сфотографировала серьгу и набрала послание из трёх букв.
А мной давно подмечено, что послание из трёх букв ничего хорошего не сулит. Особенно в семейном чате!
«Чья?» – гласило то послание.
И вверху чата сразу же замигало «печатает…»
«Приговор» – подумалось мне, потому что легче объяснить в постели двух Серёжек, чем одну серёжку.
«Ква-ква!» – квакнуло пришедшее сообщение, и у меня пропал пульс.
«Ой, так это ж моя! – писала средняя. – Мне их бабушка на девять лет подарила!»
– Вот видишь! – рассмеялся я. И, нащупав пульс, привалился к стенке.
– Что вижу? – спросила жена. – Пятнадцать лет назад? Да мы тогда даже в этом доме ещё не жили! Какие бабушки-дедушки?!
– А причём тут год дарения?! – возмутился я. – Главное, что это её! А потерять она могла – когда угодно!
«Ква-ква!» – снова по-жабьи квакнул телефон.
«Бабушка ей подарила с зелёными камнями, а эта – с белыми!» – писала старшая.
– Белые, зелёные! – взвился я. – Да какая, к чертям, разница?! Главное, что это её серёжка! И всё! И закрыли тему! Дальтоники!!
«Ква-ква!» – не унывало земноводное.
«Такие серёжки есть у моей подружки» – писала младшая.
– Ну вот! – выдохнув, сполз я по стеночке. – Я ж говорил… Что и требовалось…
Но стоило жене произнести: «Ну ладно, считай – реабилитирован», эта тварь снова квакнула, и я взревел:
– Да что ж такое-то! Вы можете уже успокоиться раз и навсегда!!
И на экране появился смеющийся смайлик с надписью: «Только ей мама их надевать не разрешает…».
– Подумаешь! Делов-то! – проорал я. – Так она без спроса взяла! Выключи уже этот телефон! У меня пульс пропадает!
«Ква-ква!»
«Потому что это серёжки её мамы!» – дописала послание младшенькая.
И пульс у меня пропал окончательно