Серое небо, тяжелое и низкое, нависало над городским пейзажем, словно промокшее ватное одеяло. Запотевшее стекло такси собирало на себе капли дождя, каждая из которых оставляла за собой извилистый, слепой след. Анна смотрела в окно, ощущая под слоем усталости от трех дней напряженных переговоров в северной столице тихое, теплое чувство предвкушения.
Все было позади: бесконечные совещания, сложные обсуждения условий, волнительный момент подписания документов. Работа финансовым аналитиком требовала полной самоотдачи, и она справилась блестяще, завершив все даже на день раньше намеченного срока. Этот выигранный день она представляла себе как маленький, личный праздник. Сюрприз для любимого человека.
Машина плавно остановилась у знакомого пятиэтажного дома из темного кирпича, почерневшего от влаги. Анна расплатилась с водителем, вытащила свой компактный чемодан на колесиках и, раскрыв зонт, поспешила к знакомому подъезду. Мысль о том, что сейчас она обнимет Артема, согревала ее изнутри, как глоток горячего чая в стужу.
Пять лет брака… Они ведь не погасили это первоначальное тепло, правда? Да, в последние месяцы они будто немного отдалились, каждый погрузился в свои заботы, но разве это не естественный этап? Все пары через это проходят. Сейчас у них будет целый лишний день, чтобы все наверстать, поговорить по душам, вспомнить, каково это – быть не просто соседями по жилплощади, а самыми близкими людьми на свете.
Подходя к дому, она краем глаза заметила припаркованный у подъезда автомобиль с иногородними номерами и открытым багажником. На мгновение ее forehead touched by a shadow of bewilderment. Машина была незнакома, и мысль «кто бы это мог быть?» мелькнула и растворилась, не оставив следа. Возможно, гости к соседям.
Поднявшись на третий этаж, она с легким сердцем достала связку ключей. Влажный металл холодно блеснул в свете тусклой лампочки. Она уже вставляла ключ в замочную скважину, как вдруг из-за двери донеслись приглушенные голоса. Это было… странно. Артем никогда не приводил гостей без предварительного звонка, без обсуждения с ней. В их доме существовало негласное правило уважения к личному пространству друг друга.
Осторожно, стараясь не производить ни малейшего шума, она повернула ключ и толкнула дверь. Первое, что бросилось в глаза – несколько картонных коробок, стоявших прямо в прихожей. Воздух был наполнен запахом старой бумаги и чего-то чужого. Голоса доносились из гостиной. Анна на цыпочках, задерживая дыхание, прошла по короткому коридору и замерла в проеме, ощущая, как реальность медленно и необратимо начинает расползаться по швам.
Картина, открывшаяся ее глазам, не укладывалась в рамки здравого смысла. Сестра Артема, Вероника, аккуратно, с каким-то деловым видом, упаковывала в коробку ее рабочий ноутбук. Рядом свекор, Владимир Петрович, с сосредоточенным видом отсоединял провода от большого телевизора, который они с Артемом выбирали вместе, долго споря о диагонали и Smart TV. А шурин, Максим, бережно, словно реликвию, укладывал в специальный чехол ее планшет – подарок на прошлый день рождения, который она берегла как зеницу ока.
Первым ее заметил Владимир Петрович. Он застыл с пучком проводов в руках, и его обычно невозмутимое лицо исказила гримаса крайнего смущения и неловкости.
– Анечка? – его голос прозвучал неестественно высоко, почти срываясь на фальцет. – А мы… а ты разве не завтра должна была вернуться?
Вероника и Максим обернулись практически одновременно. И в их взглядах Анна прочла не раскаяние, а скорее досаду, раздражение человека, которому помешали в самый разгар важного, ответственного дела.
– Что здесь происходит? – ее собственный голос показался ей чужим, слишком спокойным для того урагана, что бушевал у нее внутри. – Почему вы собираете мои вещи? Без моего ведома?
– Твои вещи, – поправила Вероника, выпрямляясь во весь свой рост и глядя на Анну слегка свысока. – Именно твои. Артем попросил нас помочь. Он не хотел лишних… осложнений.
– Помочь с чем? – Анна переводила взгляд с одного лица на другое, пытаясь найти хоть каплю понимания, хоть искру человеческого участия. – Где Артем? Я требую, чтобы вы мне немедленно все объяснили.
– Он уехал к маме, – ответил Максим, избегая встречаться с ней глазами и продолжая возиться с планшетом, будто ничего особенного не происходило. – Позвонил вчера, сказал, что вы с ним… что вы приняли решение расстаться. И попросил забрать твою технику и личные вещи, чтобы потом не возникло трудностей с разделом.
Анна почувствовала, как пол уходит из-под ее ног. Она инстинктивно схватилась за косяк двери, чтобы не упасть. Расстаться? Какие глупости они несут? Всего три дня назад, укладывая ее чемодан, Артем нежно целовал ее в макушку, говорил, как будет скучать, строил планы на ее возвращение. Они даже выбрали фильм, который посмотрят вместе вечером. Да, были легкие тени недопонимания, бытовая усталость, но чтобы такое…
– Это какая-то чудовищная ошибка, – ее голос наконец дрогнул, выдавая внутреннюю дрожь. – Мы не расстаемся. И я не позволю вам выносить из моего дома мои вещи. Я сейчас же позвоню Артему.
Она потянулась за телефоном в кармане пальто, но Вероника качнула головой с выражением сладковатой, притворной жалости, от которой стало тошно.
– Он не ответит, милая. Артем сказал, что не готов к разговору. Он просил передать, что заберет свои оставшиеся вещи позже, когда тебя не будет дома.
– Это же полный абсурд! – в голосе Анны зазвучали нотки истерики, которые она с трудом подавляла. – Мы – семья! Мы не обсуждали никакого расставания! Я требую объяснений! Немедленно!
Владимир Петрович тяжело вздохнул, опустился в ближайшее кресло и впервые за все время посмотрел на нее прямо, по-человечески.
– Понимаешь, Анечка, – он всегда называл ее так, с легкой отеческой теплотой, даже когда был чем-то недоволен, – Артемок уже давно поговаривал, что между вами не все так безоблачно, как кажется со стороны. Ты постоянно в работе, в этих командировках. Карьера для тебя на первом месте. А он… он чувствует себя одиноким. Ненужным.
Анна не верила своим ушам. Да, она много работала. Но разве они не принимали это решение вместе? Разве Артем не стоял у истоков ее карьеры, не поддерживал ее, не радовался ее успехам? Она старалась ради их общего будущего, ради новой квартиры, ради финансовой стабильности, о которой они так часто мечтали, сидя вечерами на кухне за чашкой чая.
– Это он сам настаивал, чтобы я взяла эту должность! – выдохнула она, чувствуя, как слезы подступают к горлу. – Мы вместе сидели, считали бюджеты, планировали! Мы договорились, что я буду основным добытчиком, пока он заканчивает свою учебу на вечернем отделении. И теперь, когда он получил диплом, нашел хорошую работу, я вдруг стала ему не нужна? Я стала плохой женой?
– Не нужно искажать факты, – вмешалась Вероника, скрестив руки на груди. – Дело не только и не столько в работе. Артем говорил, что вы стали абсолютно чужими людьми. Вы не ходите вместе в гости, не отдыхаете, не общаетесь.
– А кто отказывался от всех предложений? – голос Анны сорвался, в нем послышались слезы. – Я предлагала поехать на выходные на дачу к друзьям, сходить в новый ресторан, просто прогуляться в парке! Он всегда был слишком уставшим, слишком занятым или просто не в настроении! И теперь виновата я?
Максим неловко переминался с ноги на ногу, явно чувствуя себя не в своей тарелке и желая оказаться где угодно, только не здесь.
– Послушай, Анна, мы тут просто как родственники, пытаемся помочь. Исполняем просьбу брата. Он сказал, что сам все тебе объяснит, когда будет морально готов. А пока попросил перевезти твои вещи к твоим родителям, чтобы ты пожила у них первое время.
Это было последней каплей. Анна почувствовала, как по щекам ручьем потекли предательские слезы, но внутри закипал гнев, чистый и яростный. За пять лет брака она успела хорошо изучить семью мужа. Свекровь всегда считала, что ее сын мог найти пару и получше, из более «подходящей» семьи. Вероника, не слишком удачливая в своей карьере, подсознательно завидовала ее профессиональным успехам. А Владимир Петрович… он всегда просто плыл по течению, поддакивая жене. Но такой низости, такого предательства она от них не ожидала никогда.
– Я никуда не поеду, – прошептала она, а затем повторила громче, обретая твердость с каждым словом. – Я никуда не поеду! Это моя квартира в той же степени, что и его. И я требую, чтобы вы немедленно прекратили этот цирк и оставили мои вещи в покое. Иначе мне придется вызвать наряд полиции.
При упоминании полиции Максим заметно побледнел и заерзал еще сильнее.
– Эй, подожди, не надо никаких крайностей! Артем просто хотел избежать лишних… эмоциональных потрясений. Для тебя же. Вот и попросил нас помочь в твое отсутствие.
– Лишних потрясений? – Анна засмеялась, и этот смех прозвучал горько и неуместно. – А это что? Утренний кофе? За пять лет я ни разу не повысила на него голос, не устроила ни одной сцены, даже когда для этого были веские причины! А он… вместо того чтобы встретиться со мной лицом к лицу и поговорить как взрослый, ответственный человек, он подсылает свою семью воровать мои вещи в мое отсутствие? Какой же это… какой же это трус!
Владимир Петрович поднялся с кресла с видом миротворца.
– Ладно, ладно, хватит. Может, мы действительно поторопились. Давай оставим все как есть. Разберетесь с Артемом по-хорошему, когда он вернется.
Анна достала телефон. Пальцы дрожали, но она набрала номер мужа. Длинные, монотонные гудки. Никто не брал трубку. Она отправила короткое сообщение: «Нам нужно поговорить. Срочно. Я дома».
Пока она ждала ответа, в квартире повисла гнетущая, неловкая тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра за окном и мерным стуком дождевых капель о стекло. Вероника демонстративно посмотрела на свои дорогие часы.
– Нам пора. Мама ждет.
– А ваша мама, – горько спросила Анна, – она тоже в курсе этого… этого спектакля?
– Это не спектакль, – резко парировала Вероника. – Твоему мужу было несчастливо с тобой. Он просто боялся тебе в этом признаться. Зная твой… резкий характер.
– Мой характер? – Анна не могла поверить в такую наглую ложь. – За пять лет совместной жизни я ни разу не дала повода усомниться в адекватности моего характера! Я всегда шла на встречу, уступала в мелочах, старалась найти компромисс, особенно когда дело касалось его семьи! А теперь выходит, что у меня невыносимый характер?
Вибросигнал телефона прервал этот неприятный разговор. Пришло сообщение от Артема: «Прости. Я не хотел такого развития событий. Поговорим завтра».
Анна молча показала экран родственникам.
– Видите? Даже он понимает, что вы перешли все границы. А теперь, пожалуйста, оставьте мои вещи и уходите.
Родственники нехотя, с недовольными лицами, стали собираться. Вероника бросала на нее злые, колючие взгляды, Максим выглядел смущенным и пристыженным, а Владимир Петрович – усталым и постаревшим. Когда дверь наконец закрылась за ними, Анна прислонилась к ней спиной, позволив слезам течь свободно. Что случилось? Почему он не мог просто поговорить? Неужели она была настолько ужасной женой, что он боялся даже прямого разговора?
Она прошлась по квартире, и ее взгляд упал на пустующую полку в гостиной. Исчезли их общие фотографии: смешной снимок с медового месяца, серьезное фото на фоне Исаакиевского собора, веселая карточка с пикника. Не было и его любимой кружки с надписью «Лучшему мужу», и его спортивной сумки. Он действительно не планировал возвращаться.
Она зашла в спальню. Половина шкафа, где висели его костюмы и рубашки, была пуста. В ванной отсутствовала его бритва, его одеколон с знакомым, таким родным ароматом. На кухне она недосчиталась нескольких кастрюль и той самой сковородки-гриль, которую они купили вместе в прошлом году на распродаже и так радовались этой покупке.
Она опустилась на диван, пытаясь осмыслить масштаб катастрофы. Что-то здесь было не так. Слишком внезапно. Слишком нелогично. Перед ее отъездом он был нежен, заботлив, помогал складывать вещи, шутил… Ни одного намека, ни одной тени на лице.
И тут ее взгляд упал на журнальный столик. Среди кипы счетов и рекламных листовок лежал небольшой листок бумаги с незнакомым, женским почерком. Она машинально взяла его. «Милый, не забудь сегодня забрать свои вещи из старой жизни. Жду. Твоя В.».
У Анны перехватило дыхание. Все встало на свои места. Внезапные «задержки на работе», необъяснимые «командировки» в выходные дни, все более частые отговорки, все более редкие проявления нежности. И теперь, пока она уехала всего на три дня, он решил сделать решающий шаг, начать все с чистого листа, пользуясь ее отсутствием.
Она ощутила во рту привкус горечи и обиды. Как же она могла быть такой слепой? Почему не видела очевидных знаков? Она снова взяла телефон. «Я нашла записку от В. Не нужно завтрашнего разговора. Мне и так все понятно».
Ответ пришел почти мгновенно. «Я могу все объяснить. Дай мне шанс».
«Что тут объяснять, Артем? Ты нашел другую. Банально, но факт. Но почему для этого нужно было устраивать этот воровской налет с участием твоей семьи?»
«Я не просил их забирать твою технику! Только мои личные вещи! Вероника все неправильно поняла, проявила инициативу».
Анна горько усмехнулась. Конечно, теперь во всем виновата сестра. Очень удобная позиция. Она набрала: «Приезжай. Сейчас. Поговорим. Но только честно, без притворства».
Час ожидания показался вечностью. Наконец в дверь позвонили. На пороге стоял Артем. Он выглядел уставшим, виноватым, но в его глазах читалась какая-то странная решимость.
– Мне очень жаль, что все вышло именно так, – начал он, переступая порог. – Я не планировал, чтобы ты узнала об этом в такой… обстановке.
– А какую обстановку ты планировал, Артем? – спросила она, оставаясь в центре комнаты, скрестив руки на груди в защитной позе. – Я возвращаюсь по плану, мы садимся ужинать, и ты между делом сообщаешь, что уходишь к другой? Это было бы лучше?
Он вздохнул, провел рукой по волосам – этот жест когда-то заставлял ее сердце биться чаще.
– Я хотел поговорить с тобой лично. Но когда узнал, что ты возвращаешься раньше… я струсил. Позвонил своим, попросил помочь забрать мои вещи. Откуда мне было знать, что они решат прихватить и твои?
– Может, потому что ты намекнул им, что мы делим имущество? – она протянула ему злополучную записку. – Кто она?
Артем взглянул на бумажку и побледнел.
– Виктория. Мы работаем в одном отделе.
– И как давно это… продолжается? – ей было трудно выговорить эти слова.
– Около трех месяцев, – он ответил тихо, глядя в пол. – Сначала это были просто разговоры в курилке, потом совместные проекты, обеденные перерывы… а потом все как-то само… Я не хотел, честно. Просто с ней все было легко. Без напряжения.
– А со мной, выходит, сложно и напряженно? – ее губы искривила горькая усмешка. – Спасибо за откровенность.
Он опустился в кресло, выглядя совершенно разбитым.
– Дело не в тебе. Ты замечательный человек. Просто мы… мы перестали быть парой. Мы стали соседями, которые делят одну жилплощадь. Ты постоянно в работе, я в своих делах. Мы перестали разговаривать, делиться тем, что действительно важно. Перестали быть друзьями.
– И вместо того чтобы попытаться что-то изменить, пойти к психологу, просто поговорить начистоту, ты нашел утешение в объятиях коллеги? – Анна чувствовала, как обида и гнев сжимают ее горло. – Пять лет, Артем. Пять лет общей жизни, общих надежд, общих планов. И ты перечеркиваешь все это ради трехмесячного увлечения?
– Я влюбился, – просто сказал он. – Не планировал, но это случилось. Ты заслуживаешь правды. И ты заслуживаешь настоящего счастья. А с моей стороны его уже не будет.
Анна молчала, переваривая его слова. Часть ее хотела кричать, бить посуду, рыдать, упрекать. Но другая, более сильная и рациональная часть, понимала – если любовь ушла, ее не вернешь. И зачем держаться за человека, который смотрит на тебя как на часть пройденного этапа?
– Хорошо, – наконец произнесла она, и ее собственный голос прозвучал удивительно спокойно. – Я принимаю твое решение. Но нам нужно решить технические вопросы. Квартира в совместной собственности. Кто остается? Как мы делим вещи?
Артем выглядел удивленным ее выдержкой.
– Я почему-то ожидал… не знаю, скандала.
– Прости, что не оправдала твоих ожиданий, – сухо ответила она. – Итак, квартира?
– Я могу съехать, – предложил он. – Вика снимает квартиру, мы можем какое-то время пожить там. Технику забирай себе, ты много работаешь из дома. Из мебели… да ничего мне по большому счету и не нужно.
Анна кивнула, ощущая внутри странную, леденящую пустоту. Еще утром у нее была семья, муж, планы на совместное будущее. Теперь она обсуждала раздел имущества с человеком, который стал для нее почти чужим.
– Когда ты заберешь свои вещи?
– Если ты не против, я заберу оставшееся сейчас. Почти все уже собрано.
– Хорошо. Я буду на кухне, – ей не хотелось видеть, как он выносит последние материальные свидетельства их рухнувшей жизни.
Она зашла на кухню, механически поставила чайник. Звуки его шагов, шуршание пакетов, скрип открывающихся ящиков доносились до нее приглушенно, словно из другого измерения. Она сидела у стола, глядя на запотевшее окно, за которым продолжал лить свой бесконечный дождь, и не плакала. Слезы, казалось, высохли. Осталось лишь ощущение огромной, всепоглощающей утраты.
Наконец он появился в дверях кухни с двумя объемными сумками.
– Я все. Вот ключи. Замки, если захочешь, можешь поменять.
Она взяла ключи, не глядя на него.
– Я позвоню насчет документов, – сказал он. – Если ты не против, можно оформить все по обоюдному согласию, без лишней волокиты.
– Как скажешь, – ее голос был ровным и бесцветным.
Он постоял еще мгновение, словно собираясь что-то добавить, но в итоге просто кивнул и вышел. Дверь закрылась с тихим, но окончательным щелчком. Анна осталась одна в тишине, нарушаемой лишь тиканьем часов и шумом дождя.
Она не плакала. Пока нет. Внутри была пустота, но также и странное, необъяснимое чувство облегчения. Может быть, он был прав? Может, они действительно давно уже были не парой, а просто двумя одинокими людьми, живущими под одной крышей? И теперь, когда эта связь разорвана, у каждого появился шанс начать все заново.
Телефон завибрировал. Сообщение от подруги, Кати: «Как дела, командировочная? Вернулась уже? Соскучилась!»
Анна медленно, обдумывая каждое слово, набрала ответ: «Да, вернулась. Кажется, моя жизнь только что совершила резкий поворот. Начинается новая глава».
Через минуту телефон зазвонил. Это была Катя.
– Что случилось? – спросила она без предисловий, уловив в смс тревожные нотки.
И Анна начала рассказывать. Медленно, с паузами, сбиваясь. И с каждым произнесенным словом тяжелый камень на душе будто становился чуть легче. Жизнь не заканчивалась. Она просто принимала новое, неожиданное направление. И теперь предстояло научиться жить в этих новых координатах.
– Знаешь что? – решительно сказала Катя, выслушав до конца. – Сиди там ровно, никуда не двигайся. Я выезжаю к тебе. Мы закажем самую большую пиццу, откроем что-нибудь вкусное, и будем строить планы на твое светлое, независимое будущее. Без всяких Артемов.
Анна почувствовала, как на ее губах впервые за этот бесконечно долгий день появилась слабая, но настоящая улыбка.
– Хорошо. Жду.
Она собрала небольшую сумку с самыми необходимыми вещами, бросила последний, прощальный взгляд на квартиру, которая еще утром была ее крепостью, ее домом, а теперь казалась просто набором комнат с вещами, и вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Впереди, за пеленой дождя, ее ждала новая жизнь. И какой она будет – зависело теперь только от нее одной.