Я был лежебокой, избалованным двадцатилетним бездельником. Но одна встреча перевернула мою жизнь.
Когда мне было лет пять, мама часто повторяла: «Сынок, мир должен лежать у твоих ног. Ты заслуживаешь всего». Сначала это касалось игрушек, потом — лучших оценок без усилий, побед в школьных олимпиадах, купленных за взятки. Если что-то шло не так — я закатывал истерику, пока не получал своё. Так я привык думать, что все вокруг мне обязаны.
Мама души во мне не чаяла. Для неё я был смыслом жизни, и она делала всё, чтобы я ни в чём не нуждался. Но эта слепая любовь не сделала меня лучше. Я стал эгоистом — ленивым, капризным, беспомощным. Жил, как хотел, уверенный, что так будет всегда. Пока мир не рухнул. Сначала меня выгнали с работы, которую мама с трудом выпросила у своего начальника. Потом она умерла. Врачи не успели поставить диагноз. В одно мгновение я остался один — без денег, друзей, целей. Будто земля ушла из-под ног.
И только тогда я вспомнил про отца.
Он всегда был тенью — тихим, незаметным на фоне маминой властности. Никогда не спорил, не вмешивался. Но когда её не стало, отец изменился. Вернее, наконец стал собой. Он смотрел на меня как на потерявшегося щенка, которого ещё можно вернуть к жизни. Через пару месяцев он сказал: «Хватит прозябать. Поехали в деревню». Я взорвался:
— Что?! Я?! В эту глушь?! — закричал я, привыкший к городскому комфорту.
— Будем растить картошку. И свиней заведём, — спокойно ответил он.
Я хлопнул дверью. Он уехал один. Не стал упрашивать. И правильно.
Два месяца я носился по Москве, пытаясь найти работу — везде меня выгоняли через неделю. Деньги кончились, гордость — тоже. В отчаянии я позвонил отцу, надеясь выпросить хоть немного рублей. Но он ответил:
— Приезжай. Увидишь всё сам.
Выбора не осталось. Через три дня я уже сидел в электричке, направляясь в деревню под Владимиром. В вагоне познакомился с женщиной — оказалось, она ехала к матери, у которой жила её дочь. Мы шли по дороге вместе, и вдруг я увидел девочку лет десяти — она полола грядки возле дома.
— Здравствуйте! Хотите помочь? Земля после дождя — как масло, — сказала она, сверкая улыбкой.
Меня будто молнией ударило. Эта девочка была моей полной противоположностью. Она оказалась дочерью той женщины и жила по соседству с отцом. Раз у него не было дома, они пригласили меня к себе. За ужином я вдруг осознал, что стою посреди огорода с тя́пкой, а эта малышка — Дашенька — живо объясняет, как сажать морковь. И… мне нравилось.
С того дня всё пошло иначе. Я проводил с ней дни напролёт. Пока отец и её мать, Наталья, работали в поле, я оставался с Дашей. Она учила меня доить корову, колоть дрова, солить огурцы… В ней была энергия целого завода. Она потеряла отца в пять лет, перенесла пневмонию, но никогда не ныла. Была сильнее меня.
И тогда во мне что-то сломалось. Я стал просыпаться на рассвете, сам носил воду, кормил скотину, бегал с ней по огороду и смеялся. А однажды она заболела. Температура за сорок. Её слабое сердце могло не выдержать. Я не отходил от её кровати всю ночь. И в тот момент понял — я больше не прежний.
Через полгода я себя не узнавал. Мне нравилось видеть, как всходят семена. Я с гордостью носил вёдра с картошкой. Научился печь хлеб. Начал жить.
Потом я вернулся в Москву. Поступил в пединститут. Решил учить детей — смешно, да? Бывший бездельник, который сам едва выжил, стал педагогом. Но у меня получилось. Теперь у меня свой класс, бывшие ученики заходят просто поболтать. А ещё семья: жена Ольга, двое детей.
А Дашенька… Теперь она моя сводная сестра. Отец и Наталья поженились. Я стал ей братом и, наверное, самым верным другом. И когда смотрю на неё, понимаю — это она меня спасла. Не отец, не судьба, а именно она — маленькая девочка с тя́пкой в руках.
Вот так одна встреча может перевернуть всю жизнь. И никогда не поздно начать сначала. Даже в двадцать. Даже если ты был пустым местом. Главное — встретить того, кто научит тебя жить.